Универсалис 4/Лог

Материал из RPGround Wiki
Перейти к: навигация, поиск

#1: Древний идол :: #2: В зидане

Древний идол[править]

K2.jpg

Говорят, кто-то видел пробивающуюся из-под снега траву — должно быть, на низинных пастбищах, и пора начать выгонять скот на поля. И всё-таки рано, очень рано в Радж-Арам пришла весна.

Торговцы приносили вести, что всё ещё нет покоя индийскому народу под гнётом чужеземцев и что кто-то смирился, а кто-то надеется. А в Радж-Араме время будто замерло. Люди выходили на пашню и сбор урожая, ремесленники плели и обжигали, дочек богачей отдавали в жёны за меру золота, а в пагоде не переводились благовония. Хотя вряд ли жители задумывались, что по сравнению с соотечественниками они должны быть счастливы. Таков был их уклад жизни, в котором занимали свои места труд и праздники, радости и печали.

Кроме искусной пагоды на севере деревни, на одиноком западном холме было ещё одно священное место: выщербленный годами каменный слон, скрытый от ветров лишь древней ступой. Жители почти не вспоминали о нём, потому что наследник рода смотрителей родился немым и состарился без жены. Никто не мог сказать, чем живёт старик, когда не ухаживает за идолом, однако по приветливой улыбке было похоже, что этот человек ни в чём не нуждается.

В этот день, когда дочь кузнеца увидела первую траву и рассказала остальным, старик увидел приближающихся к ступе чужестранцев…

Три человека в европейской одежде бодро шли по тропе. Все трое были гладко выбриты и аккуратно одеты, хотя и основательно перепачкались в пыли. Видимо, позади лежал долгий путь.

-Спасибо, что показали мне путь, джентльмены, - дружелюбно сказал путешественник с револьвером на боку.

-Ну что вы, Питер, - сухо отозвался джентльмен постарше, - вы нас совсем не обременили.

Третий спутник, самый молодой из трёх, крутил головой по сторонам, с видимым изумлением рассматривая горы, долины и необычные дома на склонах. Видимо, всё это было для него внове.

-Джон, - воскликнул он, - мне рассказывали, что эти люди живут в грязи и нищете. Однако же ничего подобного я не вижу!

Джон не обратил внимания на восклицание своего младшего товарища.

-Питер, так что вас так привлекло в этом языческом капище? - спросил он русского путешественника.

-Ну как же, видите слона? А ведь в этих местах слонов не водится, да и культ Ганеша практикуется намного южнее.

-Действительно, загадка...


"Отец!" - низкий, глухой голос Туйира таки пробился сквозь дрему старика. Кир Зарид неспешно разлепил веки и с хрустом в сдающих уже костях потянулся к клюке. Не то, чтобы она была ему необходима, но этот атрибут власти за последние 18 лет стал как родной. Старший сын быстро подал клюку Киру, и только после этого староста заметил, что брови кузнеца сведены, а челюсти - плотно сжаты. Подняв одну бровь и наклонив голову чуть вперед, Кир Зарид принял обычную побуждающую к рассказу позу, но сын лишь мотнул головой в сторону Диар-Зидэ - Древнего Холма, если пачкать рот языком британцев. "Отец! Их уже трое..." - многозначительно пробасил Туйир, и староста устало вздохнул, вспоминая недавний их разговор.

Действительно, деревенским не нравились пришлые люди, и его, Кира, поездки за необходимым инвентарем их вполне устраивали. Иных же контактов они старались избегать. По первому времени молодой тогда Кир посмеивался - ведь молодые женщины в куда большем количестве встречаются на предгорьях и долинах, но со временем и сам, не заметив того, начал разделять мнение деревенских. С сыном его ситуация была куда напряженнее - молодые нынче были куда резче, и, хоть и прислушивались к словам старших, все равно наровили сделать по своему. Только его, Кира, вмешательство позволило сорвавшемуся с ущелья британскому солдату Саймону остаться в деревне на целый год. И весь этот год женщины его, Кира Зарида, семьи выхаживали его. Туйир дважды собирался убить чужака, но честность и прямолинейность сына позволили Киру вовремя вмешаться.

Сейчас же - после того, как захватчикам отправили всем миром собранный положенный налог, приход британцев негативно воспримут все. Кроме, разве что старого блаженного смотрителя. Тот даже с букашками кроток и смиренен. Другие - нет. А конфликта допустить нельзя. Кир Зарид взял в левую руку клюку, оперся на могучего сына и, внутренне напряженный и взволнованный, невозмутимо отправился встречать чужаков.


Пётр уже был осведомлён, что за таинственным идолом смотрит лишь один немой индус. Поприветствовав его как подобает русскому дворянину по отношению к брахману (хотя в варне старика Пётр был вовсе не уверен), он вошёл в ступу, чтобы осмотреть фигуру. Зрелище было поистине чарующее своей неуместностью. Ступа, вероятно, была сооружена над статуей значительно позже, а до этого фигура просто стояла под снегом и дождём — отсюда чудовищный износ камня. Воображению было несложно дорисовать детали, форму и цвета, свойственные идолу, когда его только выточили из камня, однако всё это было бы чистой выдумкой. Но по крайней мере очертания слона были несомненны.

Петр махнул англичанам рукой, чтобы они заходили следом, и обратился к немому хранителю статуи на его родном языке:

-Можно нам её осмотреть?

Старший англичанин не стал дожидаться разрешения индуса, зная, что старик индус ему не ровня. Обойдя статую со всех сторон, все трое задумались. Петр заметил, что изображение не похоже на традиционные для юга Индии храмовый образ Ганеша. Во-первых, у него было два бивня, а не один, как принято. Во-вторых, по пьедесталу были ещё заметны затёртые изображения маленьких фигурок людей, разбегающихся от слоновьих ног. Петр произнёс:

-В хронике империи Гупта есть рассказ об огромном слоне, который растоптал дворец нечестивого раджи и положил конец его жестокости. Может быть, это памятное изображение тех времён?

Клюка Кир Зарида звучно впечаталась в каменистый склон, и Петр отвлекся от изучения пьедестала. Староста проделал не долгий путь - лоб его не успел покрыться испариной, но любопытные, а местами - так и уже осведомленные о незванных гостях деревенские, уже подтягивались. Кто с чем был, тот с тем и последовал за "мудрым коршуном" Киром - и опытный взгляд бывалых людей сразу отыскивал следы всевозможных профессий. Видимо, деревня была не только удаленной и затерянной, но и - состоятельной. Но старосту сейчас волновало другое - он просто хотел избежать кровопролития. Поэтому пояс его украшался обрезом белой торжественной ткани - каким-бы варварами не были британцы, по мнению Кира проявление уважения действовало и на них.

Взгляд бывшего разбойника сразу отметил револьвер на поясе у одного из статных гостей, а потому он забрал подрагивающими руками кувшин с холодной водой у своей внучки Вийярры, разменявшей 13 весну. Внучка была здесь не только из любопыства или стадного чувства - влить свежую струю в устоявшийся кумыс затерянного в горах Радж-Арама было делом и правильным, и полезным. Но - тут нужно смотреть по обстоятельствам.

Остановившись в десяти шагах от постамента, Кир тихо, но властно прочистил горло, лишний раз показав своему старшему, кто в доме хозяин, а после - склонился в гостеприимном поклоне. Кир все рассчитал - он стоял на возвышении, солнце било ему в спину, и на неверных чужеземцев это должно было произвести впечатление. В то же время остальные жители, прекрасно видя его с любой точки, будут вести себя спокойно. "Должны! Вести! Себя! Спокойно!" - гневно поправил себя староста, слишком уж размякший в тихой и спокойной деревне, и сильно этим недовольный.

Ветер зашевелил его тронутые лунью волосы, а сам он, распрямившись, раскрыл руки для объятий, а рот - для улыбки, и произнес на достаточно приличном английском: Добро пожаловать в Радж-Арам, далекие гости!

Утреннее солнце нежно освещало сцену, которая могла обернуться противостоянием. Старый смотритель склонил голову в почтении, и наиболее внимательные могли различить движения его губ. Немой читал про себя мантру, словно призывая на окружающих покой.

-Доброго дня вам. Мы пришли чтобы изучить эту статую, вы о ней что-нибудь знаете?, - отозвался Пётр на раджастанском языке, диалект которого, кажется, был здесь наиболее распространён. Он внимательным взглядом оглядел волнующуюся толпу, особо отметив угрожающего вида кузнеца. Пётр был готов к неприятностям, как многие дворяне, он был отлично обучен и в умственном и в физическом плане и не боялся сражения, но сейчас хотелось бы избежать конфликта.

На этих словах староста испытал легкое успокоение - чужеземец не только не стал размахивать саблей, но и вежливо обратился к Киру. Это не только способствовало его планам избежать кровопролития, но и повышало его авторитет в глазах остальных жителей деревни. Легким, незаметным жестом приказав сыну оставаться на месте, староста вместе с внучкой и кувшином воды направился к чужеземцу. Перейти на свой язык в присутствии британцев могло быть опасным, поэтому лишь кивком обозначив искреннюю благодарность, Кир продолжил на языки морских варваров: "Белый господин слишком мягок с недостойным Ар-Куирхом". В считанные мгновения в руки Петру вставили кувшин, а под локоток его взяла Вийярра, так блеснув черными очами, что у Кузнеца заходили желваки. Нескладный долговязый мальчишкам незаметно оказался у вещей чужестранцев и споро начал нагружать их на себя, а сама толпа расступилась, открывая дорогу вглубь поселения. Они поверили, что "мудрый коршун" полностью контроллирует ситуацию. Сам же Кир в этом уверен не был. Широким жестом гостеприимного хозяина он сделал приглашающий жест в сторону двухэтажного дома с минаретом, и произнес: "Разумеется, я почту за посланное небом счастье ответить на Ваши вопросы. Попрошу ко мне в дом!"

Несмотря на внешнюю угодливость, Кир Зарид постарался не оставить чужакам даже шанса остаться близ немого смотрителя. Одно то, что они на улице, будет напрягать каждого жителя, но не дай Аллах им ненароком обидеть блаженного... Староста силой воли подавил панические мысли и улыбнулся еще шире, обнажив полтора десятка чудом сохранившихся зубов.

Собравшиеся на холме люди внезапно почувствовали себя неуютно. Ветер трепал волосы и одежды, как могло показаться, нежно, но в воздухе разнёсся неприветливый холод. Утреннее белое небо обманчиво скрывало снежную тучу. В горах погода может меняться очень быстро…

-Поставь на место мои вещи, - отрывисто приказал старший англичанин, положив руку на плечо деревенского парня. Он был недоволен самоуправством старосты. Пётр же попробовал было отказаться от кувшина и мягко отстраниться от девушки, но в результате не преуспел ни в том, ни в другом. Кувшин упал и разбился, заставив девушку испуганно прикрыть рот прелестной ладошкой. Пётр неврно улыбнулся в надежде, что не нарушил никаких местных обычаев, и продолжил на местном диалекте:

-Мы ещё не всё осмотрели. Может быть, вы ответите на наши вопросы здесь?

Молодой Гиах, быстро нагрузившийся поклажей чужаков, вскрикнул от неожиданности, но ломающийся голос подростка был не особо гибок. Вся деревня услышала из его уст вскрик боли, а сам Гиах испуганно отпрянул: "Черт его знает, какое проклятье выдал разозленный чужак!" Но все бы обошлось, если бы не яркая нота разбившегося кувшина, которая вплелась общую симфонию нарастающего напряжения.

Старый Кир, до последнего старавшийся соблюсти заветы Корана, смирился. Вся его мудрость, весь жизненный опыт, весь авторитет - все это было не важно. Все это блекло перед молодой пламенеющей ненавистью в глазах его соплеменников.

Но вся ярость жителей Радж-Арама была лишь бледным отблеском ифритовых огней, бушевавших в его сыне. Кузнец Туйир быстрым жестом отправил своих подмастерьев убрать дочь и отца с места битвы, и те, слепо преклоняющиеся перед его верой и мощью, промелькнули молниями сред толпы деревенских, на руках унося невесомого старика и девчонку из гущи событий. А сам Туйир в душе ликовал.

Гордо вскинув голову, он достал из складок халата кинжал, обвел взглядом и своих, и чужик, и только открыл было рот для призывного клича, как из-за его спины раздался зычный, совсем не старческий голос его отца. Его Старейшины. Голос Кира Зарида Ар-Куирха.

"Смерть Неверным!".

И живое поток из людей и камней хлынул в сторону иноземнцев.

"...верным!!!"

Мужчины на бегу доставали оружие, женщины вооружались инвентарем, а дети поднимали с земли камни.

"...ерным!!!"

Эхо, приглушающее звуки, не смогло уменьшить всей властности голоса Кира, и его слова вторым сердцем бились в голове каждого.

"...э...ым!!!"

А Радж-Арамская Клюка в руках Кира прямо, без дрожи указывала на незваных гостей, и священный символ власти сметал последние сомнения в умах не многих трусливых и колеблящихся соплеменников.

Последовавшие события представляли собой полный хаос. Будто по приказу старого индуса, небеса разверзлись, и хлынул дождь пополам со снегом. Спасаясь и от непогоды, и от разъярённой толпы, англичане и Пётр кинулись внутрь ступы. Рука дворянина инстинктивно лежала на револьвере.

В сооружении было мало места, оно напоминало скорее Царь-колокол, чем подобающий алтарь. Немой смотритель уже оказался внутри, склонив голову перед злополучным слоном… Джон грубо оттолкнул его, потому что именно эта позиция обеспечивала обзор боковых входов. Нечеловеческий крик заставил англичанина оглянуться.

Ветер, приносящий мокрые брызги, пробирал до костей. «Старик совсем не умеет падать…» — подумал Джон, глядя на лежащее на полу тело монаха, перебитое посередине упавшим идолом. Вероятно, неуклюжий индус задел его рукой или плечом.

Петр кинулся к телу старика и тут же упал на него сверху, когда кузнец с размаху заехал ему по затылку, и тут же сам отшатнулся, получив сильный удар по челюсти от не слишком крепкого на вид Виктора. Младший из англичан был боксёром-любителем. Пролившаяся кровь не остановила сражение, а только добавила напряжение. В воздухе, казалось, повисло предчувствие большой крови.

И это предчувствие незамедлительно начало оправдываться.

Маленькие капли крови с разбитой от удара руки Виктора Кинглси сносило набирающим силу ветром куда-то к камням а по ущелью гуляло гулкое эхо. Тепло и азарт разливались по телу баронета, и он уже было изготовился вдосталь помахать кулаками, но был остановлен напряженным, больше похожим на сип шепотом Джона.

Тот, в отличии от сослуживца-боксера (как Виктор сам себя называл), умел видеть ситуацию несколько шире своего повернутого на честности приятеля. И его опыт подсказывал ему, что никакими разговорами делу уже не поможешь. Можно было уважительно подойти к деревенским, проявить почтение и смиренность, и тогда не один исламит и пальцем бы не посмел коснуться вежливых гостей. Именно таким и был план Джона.

Но недальновидный Питер, увидев какой-то истукан, замешкался на подходе, и, что гораздно хуже, начал говорить с местным священно-служителем. И это еще можно было исправить в разговоре с опоясанным белой тканью стариком. И Джон хотел это сделать. Но Виктор оказался быстрее. Чертов Виктор всегда оказывался быстрее.

“Уходим! Срррочно!” - только и успел донести Джон, уворачиваясь от первых летящих камней. Виктор как раз провел неплохую двойку по подбородку и скуле здоровенного бугая с изогнутым кинжалом в руке, но сразу же перестроился. Он давно уже чувствовал, не понимал, а именно чувствовал, что вопросы, не относящиеся к морально-этическим вопросам ему стоит оставлять Джону. Поэтому он с резким толчком плеча в грудь повалил кузнеца на землю, пнул в живот и, воспользовавшись заминкой, с натугой перекинул через плечо бессознательного Питера. В руках у него оказалась неказистая палка, стоявшая до этого у внутренней стены ступы.

Джон тем временем спешно набрасывал на себя лямки общей поклажи. Дыхание его было частым, грудь быстро вздымалась и резко наливалось кровью лицо. “Проклятые советчики! “Плыви в Индию” - говорили ему. “Там хороший воздух!” - убеждали родители. “Поправишь здоровье…” - фальшиво заискивала спутавшаяся с цирюльником из Сити жена. И он уехал. Не ради здоровья, а от позора. И сейчас он в очередной раз пожалел об этом своем решении.

Быстрые бег с места, с поклажей, по пересеченной местности - вот как об этом можно рассказать друзьям за кружкой горячего кофе. А на самом деле все было совсем иначе: Прыжок. Подхватить упавший рюкзак с походным набором. Набрать воздуха. Резко плюхнуться на пятую точку, уворачиваясь от размахивающего какой-то палкой Виктора. Покатиться вниз по склону. Остановиться, схватить в охапку лямки ближайших сумок и на карачках рвануть прочь. Понять, что бегу к обрыву, резко встать, получить болезненный удар камнем под лопатку. Судорожно набрать воздуха.

Голова русского болталась из стороны в сторону, тело его кулем билось о спину Виктора. “Хорошо его приложил этот громила” - отстраненно отметил Джон, - “Такого бы в рекруты.” Он знал, что пользы от горячего и сильного дикаря будет куда больше, если его энергию направить на службу Её Величества. Будет ходить по российской границе и отстреливать контрабандистов. “Надо будет прислать сюда вербовщиков“- думал он.

Голова Джона работала не так, как она работает у обычных людей. Он одновременно видел и судорожно вгонял воздух в больные свои легкие, и пытался бежать, и испытывал дикий уже страх, и, вместе с этим, какая-то его часть равнодушно и холодно оценивала ситуацию вцелом. Это позволяло ему не сойти с ума в Лондоне, это позволило ему легко подниматься по служебной лестнице. Это давало ему шанс выйти из передряги живым.

У горячего Виктора такого шанса не было. Он был сильнее Джона, умел драться, был куда более приятным собеседником. Он был его другом. Но он не умел действовать трезво. Вот он на семнадцатом шагу получил камнем в голову. Остановился. Гневно сбросил Питера, нашарил у него на поясе револьвер и принялся палить в обидчиков.

Джон мимолетом заметил, что это, конечно, не винтовка Ли-Энфилда 7.71 калибра, а всего лишь малозарядный револьвер Адамса, а Виктор получил еще несколько ударов камнями, и местные подобрались к нему на расстояние, уничтожающее последние шансы Виктора на успешный побег. И тут Джон понял, что именно сейчас его друг умрет. Умрет он кинжала бегущего на него с левого бока кузеца. И это - не изменить. Никак. Но - можно успеть к нему вернуться. И погибнуть вместе. Или использовать время, которое дикари потратят на Виктора, и бежать.

Всю свою жизнь он выбирал правильные варианты, принимал верные решения, озвучивал взвешенные суждения. Всю свою жизнь он был очень одиноким человеком. Пока в один прекрасный вечер пьяный бретер в кают-компании не сломал ему нос. Этим бретером, неотвязно с тех пор следовавшим за Джоном, и был Виктор. Верный, как собака. Честный, как истинный рыцарь. Достойный во всех отношениях человек.


Ступа с уродливой статуей и мёртвым смотрителем осталась где-то позади. Невиданная популярность, когда в её стенах и мимо них пробежала почти вся деревня, стала последней в её жизни. Возможно, случайно, а возможно - намеренно уничтожая последний осколок чужой веры, кто-то задел бок постройки булыжником, кто-то повалил постамент, кто-то доломал едва держащуюся опорную стену... Словно скорлупа белого яйца, врытого в землю наполовину, кострукция пошла трещинами и обвалилась. Буря стала спешно засыпать её хлопьями снега.

Падение стены древнего святилища прозвучало странно похоже на топот огромной ноги. Ветер завывал в ущельях, как огромный разъярённый слон. Виктор успел сделать четыре выстрела, пятый патрон оставив для себя. Держа в раненой руке надежду на скорую смерть, он взмахнул палкой, готовясь дорого продать свою жизнь. Но не тут-то было: очередной камень рассёк ему бровь, ещё один выбил оружие из раненой руки, и через короткое время Виктор упал без сознания рядом с Питером. Но храбрость молодого боксёра не была напрасной: Джон, который мучался, выбирая между желанием бежать на помощь единственному другу или рассудком, подсказывавшим ему, что лучшим выходом будет бегство, наконец решился. Перепрыгнув через невысокий забор для овец, он бросился бежать вниз по дороге, надеясь, что в такую погоду он сможет найти верный путь... а его преследователи не смогут.

Вряд ли его надеждам было суждено оправдаться, если бы не природа. Со склона горы над деревней покатились камни - не мелкие, как обычно бывает во время ветра, а крупные, веками враставшие в склон. Как будто природа мстила жителям деревни за побивание странников, за забытые заветы предков, за убитого немого и разрушенный храм. Вся ярость людей как будто обращалась против них сегодня, силенная стократ. Толпа, уже было бросившися топтать бесчувственные тела двух молодых людей, пришла в замешательство, расталкивая друг друга, чтобы убраться с пути несущихся булыжников. Впрочем, одного хорошего окрика могла бы хватить, чтобы вновь направить их ярость в нужное русло. Каким-то чудом камни не задевали двух человек, лежащих на земле, как будто что-то уводило их в сторону... Хотя один из камней прокатился между ними, сломав палку немого отшельника пополам.

Земля содрогнулась в первый раз за этот день.

Пронизывающий ветер и мокрые снежные хлопья, с силой вонзающиеся в неприкрытую одеждой кожу - все это быстро охлаждает. А сотрясания земли для жителя горной дерени - все равно что философское переосмысление смысла жизни для декадентствующего дворянства. Неизбежно, неприятно и быстро отрезвляет.

Валяющиеся на земле тела чужаков в считанные мгновения остались одни - вымещающие на них свой гнев жители быстро разбежались. Старый Кир деловито раздавал указания: женщинам - отнести в дома и помочь подстреленным (слава Аллаху, не убитым) мужчинам, мужчинам - быстро проверить насыпи и крепления балок, детям - взять стариков и спрятаться в большой зиндан под мечетью.

Один лишь Туйир оставался неподвижен. Его тело было сведено судорогой гнева, пальцы на рукояти кинжала побелели, а глаза шарили в поисках третьего чужака. Напуганные подмастерья неуверенно перетаптывались у него за спиной, но уйти - не решались.

Кир Зарид, убедившись, что все, кроме его старшего сына, заняты делом, и паники - не предвидится, споро подошел к Туйиру. Тот даже не заметил отца, глядя в даль своими прищуренными глазами. “Сын!” - позвал Кир кузнеца, и тот только спустя несколько десятков ударов сердца выдохнул целое облако пара и повернул голову к отцу. Староста несильно стукнул его по ноге и скупо повелел: “Убери ногу. Этот чужак - жив. Вы двое - отнесите его в зиндан”, и только когда подмастерья скрылись из вида, добавил: “Гнев Аллаха, сын, пал не на чужаков. Он разгневан на нас. Я взял на себя вину за этот случай, но после того, как все успокоится, мне придется уйти. Подумай об этом”

Старик устремил взгляд на холм, где начались злосчастные события этого дня, но за пеленой непогоды ничего было не разглядеть. Ветер ревел, кругом грохотало, а белый снег расчерчивал тьму, нагнанную горными тучами. Невозможно было поверить, что получаса назад занималось ясное утро.

Внезапно грохот усилился, и земля содрогнулась вторично. Староста и его сын оба рухнули как подкошенные, зарываясь лицом в грязный снег. Гул и содрогания не прекращались. Люди руками и коленями чувствовали, что земля готова разверзнуться под ними. Грянул ещё одил толчок, заставивший обрадоваться, что не хватило времени попытаться встать... А за ним ещё и ещё. Туйир мог поклясться Аллахом, что холм под его руками изменил свой наклон и вздыбился… И ещё ему показалось, что ближайшая гора находилась от него на расстоянии пробега, но это вовсе было бессмыслицей.

Туйир поднялся и подхватил отца на руки. Это была лёгкая ноша, и кузнец побежал, стараясь не видеть творившейся вокруг него безумной пляски земли. Каждый шаг отзывался страшной болью в сломанной ноге старосты. "Наверное, я не доживу до новой весны," - подумал старик. Мысли же сына приняли более приземлённое направление - он знал, что отправится следом за сбежавшим британцем, когда отец окажется в безопасности. Таков сыновий долг: рисковать собой, чтобы чужак не смог привести в деревню отряд сипаев.

Установка заветов[править]

EvilCat[править]

Coin.gif1 Завет 1: Игра про дайкайдзю, вдохновляться можно этим материалом. EvilCat 14:26, 5 февраля 2011 (UTC)

Vsh[править]

Coin.gif1 Завет 2: Основной темой игры будет борьба обычных людей против монстра или монстров. --Vsh 14:33, 5 февраля 2011 (UTC)

Shestovt[править]

Coin.gif1 Завет 3: Дайкадзю — единственная нечеловеческая сила, способная напрямую «нести смерть и разрушение» и совершать оказывать иное влияние на человечество. --Shestovt 14:37, 5 февраля 2011 (UTC)

EvilCat[править]

Coin.gif1: Какая-то часть действия должна происходить в окрестностях азиатской религиозной деревни. EvilCat 14:44, 5 февраля 2011 (UTC)

Vsh[править]

Coin.gif1 Завет 5: Время и место действия — 80-ые годы XIX века, реальный мир. --Vsh 14:46, 5 февраля 2011 (UTC)

Shestovt[править]

Coin.gif1: Завет 6: «Простые Обычные Люди» будут служащими дипломатической миссии Российской Империи на средний восток.--Shestovt 14:53, 5 февраля 2011 (UTC)

EvilCat[править]

Coin.gif1 Если будут неорганические монстры, они должны иметь мифологическую или религиозную природу. EvilCat 15:00, 5 февраля 2011 (UTC)

Vsh[править]

Coin.gif1 Основное действие происходит на афганско-индийской границе. --Vsh 15:06, 5 февраля 2011 (UTC)

Shestovt[править]

Coin.gif1: Завет 7: В игре должны найти отражение Российско-Британские споры за соответствующие земли.--Shestovt 15:10, 5 февраля 2011 (UTC)

EvilCat[править]

Coin.gif1 Если у кого-то из играющих будет претензия к исторической достоверности, он должен будет найти и предоставить ссылку, где будет описано реальное положение вещей, по возможности научно-популярным языком. Либо перепечатать из книги, которой он руководствуется. Примечание: это никак не влияет на механику разрешения протестов.

Вообще при упоминании в игре исторических и культурных фактов желательно снабжать текст ссылками.

Ссылки записываются так:

  • [http://адрес.ру Название ссылки] — внешняя.
  • [[:wikipedia:ru:Название статьи|Название ссылки]] — на русскую Википедию.
  • [[:wikipedia:Название статьи|Название ссылки]] — на английскую Википедию.
  • [[Участник:Ваш ник/Название подстраницы|Название ссылки]] — на подстраницу в личном пространстве, которую можно сразу и создать.

EvilCat 15:16, 5 февраля 2011 (UTC)

Vsh[править]

Coin.gif1 Одним из монстров будет гигантский слон, и тот, кто портит хорошую игру ради исторической достоверности — зануда. --Vsh 15:23, 5 февраля 2011 (UTC)

Shestovt[править]

Coin.gif1: Завет 10: В интеракциях по возможности должны обыгрываться социальное положение и идеология. --Shestovt 15:56, 5 февраля 2011 (UTC)

EvilCat[править]

Coin.gif1 Всё сверхъестественное должно иметь физическую природу. Например, физический облик дайкайдзю является их истинным обликом, а не аватаром. Они должны были в определённый момент появиться — быть сконструированными или рождёнными — а не возникнуть из разряжённого воздуха. После того, как они появились, они не исчезают, но могут спать, прятаться, пасть из-за других дайкайдзю (в таком случае должен остаться труп)…

Если будут другие сверхъестественные элементы (завет о нечеловеческих силах не исключает человеческую мистику), они также не должны объясняться как «it’s magic», а по возможности физически, даже если речь идёт о ещё не открытых — но правдоподобных — законах физики.

Если позволите, я бы добавила к этому ещё один завет, потому что он связан с этим и чтобы не ждать shestovt.
Coin.gif1 Даже если людям удастся использовать дайкайдзю или какую-то их частичку, они никогда не смогут обуздать это. EvilCat 16:12, 5 февраля 2011 (UTC)